Архиепископ ИРИНЕЙ: «У владыки сочетались строгость и требовательность и какая-то особенная отеческая благодатная доброта».
Архипастырское служение Высокопреосвященнейшего митрополита Никодима на Ленинградской кафедре началось с 9 октября 1963 года, когда я (Середний Иван Петрович, ныне архиепископ Днепропетровский и Павлоградский Ириней) учился на
Незаметно и быстро прошли еще два года, я защитил дипломную работу по патрологии на тему «Письма святого Киприана, епископа Карфагенского» и в 1968 году получил диплом и ученую степень кандидата богословия. По благословению владыки Никодима, решением Ученого Совета Академии я был оставлен при Академии профессорским стипендиатом при кафедре Канонического права на 1968/69 учебный год. В течение года я представил стипендиатский отчет на тему: «Труды русских канонистов Павлова, Бердникова, Бенешевича и Троицкого». Четвертая часть этого отчета о профессоре Троицком была напечатана в Богословских трудах № 12.
В том же 1968 году в моей жизни совершились особые неповторимые события: 21 мая в день моего небесного покровителя апостола и евангелиста Иоанна Богослова — престольный академический праздник, митрополит Никодим рукоположил меня в сан диакона, а 22 мая — во пресвитера. Хиротония во диакона — это настоящее Божие призвание через святого владыку. За всенощным бдением, как всегда, я стоял на правом клиросе и через приоткрытую боковую дверь смотрел на митрополита и думал: вот бы завтра он рукоположил меня во диакона. Именно в этот момент владыка пронзительно посмотрел на меня, позвал к себе и тихо спросил: «О чем ты подумал?» Я ответил так, как мечтал и желал, в большом волнении. И что же? Митрополит Никодим после всенощной перенес намечавшуюся хиротонию во диакона студента Свистуна (ныне архиепископ Винницкий Макарий) на другой день, а меня определил к хиротонии во диакона на апостола Иоанна Богослова. На другой день в Николо-Богоявленском соборе Ленинграда он рукоположил меня во пресвитера, а студента Свистуна — во диакона. Так, чудесным для меня образом по благословению владыки Никодима осуществилась моя мечта.
1 сентября 1969 года в академическом храме митрополит Никодим постриг меня в монашество с наречением имени Ириней, в честь священномученика Иринея, епископа Лионского. Случилось так, что вечером после совершения пострига владыка уехал в Москву и забыл дать указания благочинному в отношении моего стояния в храме. Я был бесконечно счастлив оставаться круглосуточно в храме и каждый день причащался до 5 сентября включительно. Рано утром 5 сентября владыка вернулся из Москвы. Как правило, он всегда поднимался в храм и прикладывался к иконам Знамения и Казанской Божией Матери. Увидев меня, он поздравил меня с днем ангела и был удивлен, что до сих пор я остаюсь в храме, а дел было много. Тут же были даны указания благочинному, и я срочно приступил к канцелярским делам Академии.
По благословению митрополита Никодима я был избран секретарем Ученого Совета Академии на
Незабываемым было для меня паломничество с владыкой Никодимом в Святую Землю, на остров Кипр, в Болгарию, Грецию и на Святую Гору Афон. Оно было неожиданно для меня. На Святой Горе Афон насельники Пантелеимонова монастыря просили владыку оставить меня в числе братии, и я соглашался, но владыка ответил архимандриту Авелю: «А Иринею место уготовано», что пронзило меня в самое сердце. В одной обители он сказал мне: «Молись, запасайся терпением», — это было незабываемо.
Помню, в Иерусалиме митрополит Никодим строго запретил нам среди ночи ходить на Гроб Господень. Это был декабрь 1970 года, было опасно и неспокойно в городе. Но я не мог спать, с одним сотрудником нашей Миссии я тихонько ходил на поклонение ко Гробу Господню не один раз. И вот однажды ночью, проходя в Гроб Господень, я увидел, как там на коленях молится митрополит Никодим, я быстро повернул назад. В испуге, что нам попадет, мы стояли и решили ожидать его выхода. Он долго молился и вышел спокойным, сияющим, таким добрым и благостным. Улыбаясь, он сказал: «Проходи, помолись, не спеши, я еще пойду в пещеру и на Голгофу, потом будем вместе идти в Миссию.» Как в огне я зашел в Гроб Господень, увидел на плите много слез — это были слезы святого владыки. В большом волнении и радости я сам заплакал: там иначе молиться невозможно. По пути обратно в Миссию он купил горячие лепешки, разломал и дал по кусочку нам, и сам кушал. Его лицо, светлое и сияющее, запечатлелось тогда мне на всю жизнь, я никогда об этом не забуду.
Вскоре по возвращении из паломничества в январе 1971 года митрополит Никодим пригласил меня в свой кабинет и сообщил о предстоящем заграничном послушании: «Ты побывал со мной в Святых местах, теперь поедешь сам». Сердце трепетало, искренне не хотелось оставлять Академию, но отказаться я не мог, особенно после такого паломничества по Святым местам. Итак, началось мое пастырское служение в Патриаршем подворье в Токио — с марта 1971 по июнь 1975 года. Ежегодно я приезжал в Москву в отпуск или по служебным делам, где владыка очень терпеливо,
27 июня 1975 года, по завершении служения в Японии, я был хиротонисан во епископа Уфимского и Стерлитамакского. Я уверен, что эта милость Божия была ниспослана мне по благословению владыки Никодима, который принимал участие и в моей епископской хиротонии.
19 июля 1976 года я был определен на служение в Канаду и США, епископом Серпуховским, викарием Московской епархии, Управляющим патриаршими приходами в Канаде и временно в США. Это служение продолжалось до 16 июля 1982 года, когда я был назначен архиепископом Алма-Атинским и Казахстанским. Совершая ответственное служение в Канаде и США, каждый раз приезжая в Москву, я имел возможность посещать владыку Никодима, даже когда он был болен. Однажды он принял меня, лежа в кровати и держа в руках «Книгу правил святых апостол, святых Соборов Вселенских и Поместных, и святых отец».
На мой вопрос, почему в кровати он занимается чтением, он ответил: «Надо готовиться, а вдруг пригодится», — имея в виду подготовку к
Хотелось слушать его долго-долго. Он посадил меня рядом, недалеко от кровати, и мне так хотелось, чтобы он поднялся как можно скорее; и он жил этой надеждой, но себя нисколько не жалел.
Последняя встреча в ОВЦС на улице Рылеева произошла для меня неожиданно. Он встретил меня в коридоре словами: «Сын мой возлюбленный приехал». Это была встреча перед самой поездкой его в Рим в 1978 году. Я приехал из
5 сентября 1978 года в Корецком монастыре по случаю дня своего ангела я совершил Божественную литургию. Вернувшись после богослужения домой к маме, я услышал телефонный звонок. Это было сообщение из Ленинградской Духовной Академии, что владыка Никодим умер в Риме. Глубокой скорбью наполнилось мое сердце, я совершил краткую заупокойную литию и начал готовиться к поездке в Ленинград на похороны любимого и родного для меня архипастыря и отца.
Вспоминая о дорогом для меня архипастыре через 20 лет после его кончины, я все больше и больше проникаюсь чувством искренней сыновней благодарности. Он был для меня светом и любвеобильным отцом. Он призвал и облек меня благодатию священства и архиерейства. Он был великим и доступным святителем Церкви Христовой, подающим яркий пример служения Церкви и Отечеству.
Его проникнутые молитвенностью и строгим величием богослужения, его впечатляющие проповеди и выступления позволяют говорить о нем, как о выдающемся иерархе и церковном деятеле нашей Святой Церкви, который подвижнически стремился сохранить и укрепить заповеданное Господом единство Церкви, а на земле между людьми — братство, мир и любовь.
Я всегда молюсь о нем как о родном отце и верю, что Вседержитель Господь за его великие труды увенчает его главу нетленным венцом и вселит его душу в селения праведных.
+ ИРИНЕЙ,
Архиепископ Днепропетровский и Павлоградский
1997 год